"Желтые звезды": концерты памяти жертв Холокоста в России. Рассказывает Вячеслав Зильберборд

27 января, в день, когда Красная армия освободила узников лагеря смерти Освенцим, мир отмечает День памяти жертв Холокоста. Мероприятия, посвященные памяти шести миллионов евреев, убитых нацистами и их приспешниками, проходят и в России.

Корреспондент NEWSru.co.il побеседовал с главой Фонда поддержки музыкального образования Вячеславом Зильбербордом – организатором концертов "Желтые звезды", прошедших в Москве и Петербурге.

Как родилась идея мемориального концерта?

Около трех лет назад мы с женой и детьми оказались в Ленинградской области, в поселке Сиверский. Там есть мемориальный музей, где жил великий советский композитор Исаак Шварц. На выходе из музея увидели афишу, датированную 1991 годом, о том, что в большом зале филармонии в Санкт-Петербурге исполнялось произведение "Желтые звезды или Пуримшпиль в гетто". Дирижировал Владимир Альтшулер.

Я сфотографировал эту афишу, и мы с супругой решили, что должны поднять эту историю из небытия и сделать что-то на такую важную тему… Понятно, что мы оба евреи, у всех есть свои истории, в Холокосте погибли прадедушки, прабабушки. Дедушка мой в концлагерь попал, бежал из концлагеря, вывел несколько человек…

В то время мы занимались организацией больших, серьезных мероприятий, в частности, концерта Максима Венгерова. И когда Максим уже приехал в Петербург и расспрашивал меня о наших планах, то я сказал, что мы будем делать благотворительный концерт "Желтые звезды". Он проверил свои даты и сказал, что может прилететь и сыграть для нашего Фонда поддержки музыкального образования.

Это было в 2016 году. Мы решили деньги, которые нам удастся собрать на этом проекте, потратить на создание коллекции детских старинных скрипок. Это небольшая коллекция, хорошо звучащие инструменты. Мы полгода их искали, выбирали, и сейчас на них играют дети.

То есть концерты проводятся уже в третий раз?

В Петербурге – в третий, а в Москве – впервые.

В концерте приняли участие звезды первой величины. В этом году – Ксения Раппопорт, Полина Осетинская. Легко ли было их привлечь?

Хочу напомнить и о том, что в прошлом году к нам приехала Чулпан Хаматова. Они с готовностью отзываются на такие проекты. Вопрос в том, чтобы у них было время. Все очень востребованы, и нужно, чтобы мы по графику совпали…

Как строится программа?

Режиссер этой программы – Валерий Николаевич Галендеев, с которым меня познакомила Ксения. Он большой мастер, один из самых известных педагогов по сценической речи, уже 45 лет работает вместе с Львом Абрамовичем Додиным в Малом драматическом театре Европы. Валерий Николаевич компетентен не только в драматическом театре, но и в музыке. В его активе – несколько оперных постановок, в том числе – и с Растроповичем, и в "Ла Скала". Он очень хорошо чувствует музыку. Но начинаем мы с текстов, с того, что хотели бы прочитать, в зависимости от участников программы. Обсуждаем, бывают и жаркие споры.

Можно ли вообще передать ужас Катастрофы при помощи художественных средств, концерта?

Мы используем не только музыкальные средства, но и текст, чтение. Текст напрямую обращает внимание слушателя к тем страшным событиям, а музыка… Музыка – универсальный язык. С одной стороны он всем понятен, с другой – все чувствуют по-разному. В нашем случае – это вопрос атмосферы, памяти о тех страшных событиях, о людях, о шести миллионах, стертых с лица Земли.

Какие произведения исполнялись?

В Петербурге и Москве программа была разная. В Петербурге Ксения читала отрывки из произведения Пауля Гласера "Танцующая в Аушвице". Это история женщины, которая была в концлагере, ее стерилизовали, она была вынуждена отдаться немцу. Это история того, на что готов пойти человек для того, чтобы выжить. Полина Осетинская играла два произведения Иоганна Себастьяна Баха – прелюдию си минор в обработке Зилоти и одну из транскрипций. Было исполнено произведение, которое называется "Лирическая музыка" нашего современника Антона Батагова.

В завершение первого отделения концерта юная арфистка Алиса Садикова, ученица нашей школы при консерватории, исполнила, казалось бы, немножко наивное произведение – ноктюрн Глинки. Девочка-блондинка в белом платье, она вышла как ангел – в полной темноте – и начала играть это произведение. И когда она закончила, то повисла тишина в зале, секунд на двадцать. Люди не могли понять, что это все закончилось.

А во втором отделении выступал альтист из Лондона Максим Рысанов. Мы исполняли произведение, которое называется "Стикс" Гия Канчели – для альта, симфонического оркестра и хора. На сцене было 65 певцов и под 80 музыкантов. Это реквием, который написал композитор в память о своих друзьях, ушедших из жизни. Хор пел на грузинском языке, но был перевод. Довольно редко исполняемое произведение, по крайней мере, в Петербурге. Это тоже произвело ошеломляющее впечатление.

Иногда спрашивают, почему так мало звучит музыки еврейских композиторов, почему позвали, например, Чулпан Хаматову, "она же не еврейка". Мне кажется, что это общечеловеческий проект, в назидание всем поколениям, людям всех национальностей. Это не чисто еврейская тема, а кросс-культурный проект. Для меня, по крайней мере, это так. Хочу отметить, что мы вели трансляцию, и запись посмотрели уже 340.000 человек. Нам очень это важно.

Чем отличалась программа в Москве?

Мы шли от обратного: первое отделение было симфоническим, второе – камерным. В Москве музыкальную часть концерта открывала юная скрипачка Анна Зильберборд. Она играла мелодию из фильма Спилберга "Список Шиндлера". Потом Владимир Абрамович Альтшулер с оркестром исполнили то самое произведение – "Желтые звезды или Пуримшпиль в гетто". А во втором отделении концерта Ксения читала отрывки из письма матери из романа Гроссмана "Жизнь и судьба". Полина Осетинская играла ту же прелюдию Баха, что и в Петербурге, а затем они с Юлианом Милкисом исполнили очаровательные миниатюры – "Музыку театра и кино", написанную Гия Канчели. Я вообще люблю этого композитора.

Как реагируют слушатели?

У меня ощущение, что это "потребление с усилием", что люди, которые приходят, нацелены на внутреннюю работу – это непросто. Это не удовольствие, а скорее, катарсис. Были слезы.

Концерты были благотворительными. На что пойдут собранные средства?

Не все концерты были благотворительными и не всегда. Дело не в том, чтобы потратить на что-то средства, а собрать средства на сам проект. В Москве нашим партнером был Российский еврейский конгресс. У него есть программа возведения памятников жертвами Холокоста на территории России, в местах массовый расстрелов. И билеты на московский концерт были благотворительным взносом на этот проект.

В Петербурге концерт не носил благотворительный характер, но я хочу отдельно поблагодарить филармонию и ее генерального директора Илью Сергеевича Черкасова, потому что без поддержки филармонии этот проект не мог бы состояться, не мог бы жить дальше – а планы такие есть. Хочу поблагодарить и еврейские организации Санкт-Петербурга – практически все они поддержали наш проект. Это очень отрадно.

Что означает Катастрофа для вас?

Знаете, я был ребенком, когда мне об этом рассказал мой дедушка Марк Зильберборд. Он воевал, командовал катером береговой охраны на Балтике, на островах Эзель и Даго. Катер был подбит, и фашисты выловили их из моря. Дедушка попал в плен, находился в концлагере, как я понимаю, где-то в Прибалтике. Он бежал оттуда, вывел несколько человек. Они перешли через линию фронту, его лишили всех наград.

Он родом из Любавичей, его родители были расстреляны. А бабушка со стороны мамы всю жизнь прожила в Невеле, она ушла оттуда вместе с родителями, а ее бабушка и дедушка остались и были расстреляны на "Голубой даче" – там шесть тысяч евреев лежит. Они не ушли, потому что в Первую мировую немцы уже приходили и тогда они хорошо относились к евреям. Такие истории есть в каждой семье. Важно, чтобы мы это помнили и рассказывали своим детям.

Может, поэтому мы начали выводить на сцену юных музыкантов. Наш фонд много чего делает для поддержки профессионального музыкального образования – мы проводим мастер-классы, даем детям выступать вместе с большими музыкантами – детям это очень важно. В прошлом году это был юный скрипач, в этом – скрипачка и арфистка.

Появление детей – это и символ надежды, и напоминание о тех детях, что не пережили ту страшную Катастрофу. Перед концертом я показал своей 11-летней дочери "Список Шиндлера", два дня его смотрели. Я долго думал, показывать или нет, но потом решили показать – если она выйдет на большую сцену, то должна прочувствовать.

После просмотра фильма она не могла понять, почему они так делали. А на самом деле, никакого внятного ответа на вопрос, почему уничтожали евреев, и нет. Ну, понятно, Гитлер… Но почему одни люди уничтожали других? Нет ответа…

Беседовал Павел Вигдорчик