Сергей Лозница: "Сталинский террор – не история, а современность". Интервью

Фильм украинского режиссера Сергея Лозницы "Два прокурора" участвовал в основном конкурсе Каннского кинофестиваля и лидировал в рейтинге международных кинокритиков журнала Screen International. Жюри, правда, решило иначе и отдало "Золотую пальмовую ветвь" другому фавориту критиков – картине иранского диссидента Джафара Панахи "Простая случайность". Интересно, что темы обоих фильмов перекликаются: "Простая случайность" рассказывает историю бывших политических заключенных, решивших отомстить своему мучителю, который пытал их в тюрьме, "Два прокурора" – о попытке молодого советского прокурора в 1937 году остановить репрессивную машину.

Фильм Лозницы, в котором сыграли Александр Кузнецов, Александр Филиппенко и Анатолий Белый, поставлен по повести бывшего узника сталинских лагерей Георгия Демидова. Камерную повесть о попытке добиться справедливости в разгар сталинских репрессий Лозница объединяет с "Повестью о капитане Копейкине" Гоголя. И приходит к выводу, что со Сталиным Копейкину не справиться.

В интервью Newsru.co.il Сергей Лозница рассказал о том, почему временно вернулся к теме сталинского террора после документальных и игровых фильмов о войне в Украине, зачем сегодня нужны фильмы о преступлениях тех лет и как в сталинскую эпоху попал гоголевский персонаж.

Беседовала Алина Ребель.

Сергей, почему вы взялись за историю о сталинском терроре? На фоне сегодняшних событий тема очень актуальная. Но вы в последние годы снимали о войне в Украине, которая, увы, продолжается. Почему решили оставить эту тему и вернуться к теме репрессивной машины СССР?

Мне кажется, все логично. К сожалению, говоря о сталинском терроре, мы по-прежнему имеем дело не с историей, а с современностью. Писатель Георгий Демидов, по повести которого сделан фильм, очень точно описывает репрессивную систему, которая тогда была построена. Я уже занимался этой темой в фильме "Процесс" ("Процесс" – документальная лента 2018 года, смонтированная из кинохроники судебного процесса по Делу Промпартии. – прим.ред.) Я рассматриваю эти два фильма как диптих. "Процесс" показывает видимую сторону – ту, которая была зафиксирована на пленку, задокументирована. А "Два прокурора" – история о невидимом, о том, что с этими людьми происходило в заключении. И как эта система в тот момент уже была отлажена и функционировала. Действие "Процесса" происходит в 1930 году. Действие "Двух прокуроров" – 1937-й. За это время Сталину удалось создать грандиозную репрессивную машину.

Это общеизвестный факт. Почему важно говорить об этом сегодня?

Да, потому что не было суда. Так и не было проведено расследование, не было судебных процессов над участниками тех событий. Преступления советского времени остались безнаказанными. Сталинские преступления во время войны остались безнаказанными. Преступления против граждан после окончания Второй мировой войны остались безнаказанными. Ни в одной стране, которой они коснулись, не было ни одного суда. А соответственно, не сформировалось и общественное мнение по поводу того, что произошло, как к этому относиться. И вот пожалуйста – в день премьеры "Двух прокуроров" здесь в Каннах в московском метро поставили памятник Сталину. Как к этому относиться? Ну, отвратительно ведь. Нельзя так относиться к жертвам. К своим же родственникам, близким людям, которые прошли все это, пострадали. Кто-то еще жив и помнит весь этот ужас.

После перестройки и до недавнего времени об этом говорили. Появлялись свидетельства, публиковали документы, романы. Но это никак не повлияло на современное восприятие россиян сталинизма и путинизма.

Увы. Это значит в конечном счете, что они выбирают лагерь, тюрьму. Прямо сейчас своим молчанием они выбирают лагерь, пытки, тюрьму. В любой момент их жизнь, жизнь их детей может оборваться во имя каких-то целей государства, его правителей, во имя сохранения власти режимом.

Кстати, о тюрьме. Меня потрясла тюрьма, в которой вы снимали "Двух прокуроров". Все эти лабиринты коридоров, узкие, лестницы, бесконечные решетки, за которыми сидят вертухаи. Они здесь тоже – заключенные. Это, правда, настоящая тюрьма?

Да, это тюрьма в Риге, настоящая, но уже не действующая. Ее закрыли, кажется, в 2008 году, потому что она не соответствовала гуманитарным нормам содержания заключенных по правилам Евросоюза. Сейчас там проходят экскурсии, тренируется спецназ. А во время сталинских репрессий она вовсю действовала. Ее построили в 1905 году. Там внутри действительно ощущается дух террора, страданий людей, которые ее прошли. Там очень тяжело находиться. Конечно, мы сделали декорации, перекрасили, убрали все цвета радости – желтый, зеленый, оранжевый, нежно-голубой. У нас есть только темно-синий, коричневый, черный, серый, кроваво-красный.

Главный герой вашего фильма – молодой прокурор Корнев – выбирает не молчать, даже уже пройдя по этим коридорам. Узнав о пытках, применяемых в тюрьме к политическому заключенному Степняку, он отправляется к генпрокурору Вышинскому. Но ведь с самого начала понятно, что это его хождение за правдой обречено. И он обречен.

Это вам понятно сейчас, потому что вы уже знаете, что тогда происходило.

А тогда, думаете, было непонятно?

Большой вопрос, на самом деле. Я думаю, что было непонятно. По крайней мере, не всем. Я бы сказал, что такие, как Корнев, – молодые, амбициозные, отучившиеся в университете, их родители верили в идею, сражались в Гражданскую – совершенно иначе это видели и ощущали. Вот как наш герой Степняк. Он боролся за светлое будущее, мечтал о светлом будущем, сражался за него. А потом они все отправились в лагеря. Большая часть, по крайней мере. Потому что такие, как Степняк, были не нужны новой власти, она их боялась. Но я думаю, что тогда им было непонятно, даже сложно поверить в происходящее. Так что на эту историю стоит смотреть глазами человека того времени, а не сегодняшнего. Кажется, что они были наивными. Но большой вопрос, не является ли мы сейчас очень наивными.

В чем?

В непонимании обстоятельств, в которых мы находимся. Вот посмотрите – люди, которые игнорируют восстановление или установку памятника Сталину сегодня, они ведь проявляют крайнюю наивность.

Возможно. Но, в отличие от героев вашего фильма, им известно, чем это заканчивается.

Тем более. Это даже дважды наивность и абсолютное безразличие к своей судьбе, к судьбе своих детей, своей страны.

То есть Корнев прав, выбирая поиски правды? Пусть даже Степняк предупреждает его, что это опасно?

Я не знаю, прав он или нет. Он поступает как порядочный человек, он старается помочь. По крайней мере, он человек смелый. Другое дело, что в этих обстоятельствах невозможно в одиночку сражаться с системой. Совершенно невозможно, конечно.

Знаете, мне сложно с вами не согласиться, но, с другой стороны, имеем ли мы право, живя вдали "от зубов дракона", в относительной безопасности, осуждать? Говорить о порядочности и непорядочности людей, которые живут внутри карательной системы?

Я рассматриваю это как болезнь, которую важно определить, назвать. Общество больно. А раз это болезнь, нужно искать способ, как ее излечить, как самим не заразиться. Важно это? Очень. Ведь это только кажется, что там какая-то прокаженная земля, а здесь будет все нормально. Нет. За это нормально нужно бороться все время. Я говорю о прошлом, потому что это яркий симптом болезни, которая проявлялась тогда и проявляется сейчас. В моем фильме нет дидактики. Я не собираюсь никого ничему учить. Я рассказываю историю. Каждый пусть посмотрит ее как сможет, подумает сам. Это мой принцип создания фильмов. Это же не пропаганда, это художественное осмысление.

Вы сказали, что "Процесс" и "Два прокурора" это диптих. Стоит ли ждать, что они превратятся в триптих? Вы планируете дальше заниматься темой сталинских репрессий?

Поживем – увидим. Я хочу продолжать этим заниматься, идея есть. Ведь удивительным образом после Перестройки, когда стало можно об этом говорить, не так много вышло фильмов на тему репрессий. А если и выходили, то их мало кто увидел. Мало кто помнит фильм "Кома", например. Потрясающий совершенно. Конечно, чуть лучше знают "Хрусталев, машину" и "Холодное лето 53-го", "В круге первом". Ну и все, собственно, из серьезных картин. А ведь трагедия колоссальная. Литература есть, и она прекрасна. Почему же ее нет в кино? Почему тему не трогают? Ведь эти преступления не имеют срока давности, важно называть имена преступников, рассказать, что происходило. Чтобы это не повторялось.

Увы, и процессы были над нацистами, и огромное количество книг, фильмов, исследований о Холокосте. Но это совершенно никак не повлияло на очередную волну антисемитизма по всему миру. Не кажется ли вам, что говорить – бессмысленно?

Нет, не бессмысленно. Как говорил Андре Жид, все давно уже сказано, но так как никто все равно ничего не слушает, нужно повторять снова и снова. Так что нужно повторять снова и снова. Капля камень точит. Ведь если посмотреть на мировую историю, все-таки прогресс есть.

И в чем он?

Если раньше человек выходил из дома в темное время, он не мог быть уверен, что вернется. Каннибализма нет. Он стал табу. А это не такая уж очевидная вещь. Вот и война должна стать абсолютным табу. Такой период счастья был – целых 80 лет. Мы должны делать все, чтобы она снова стала табу.

В вашем фильме неожиданно возникает тема "Повести о капитане Копейкине". Переделанная, конечно, но очень узнаваемая. Откуда она здесь?

Так она же связана с поисками справедливости. Я все-таки ее переделал, мой герой, в отличие от гоголевского, не пошел заниматься разбоем, не создал банду грабителей. Ведь о чем Гоголь говорил? О том, что, если вы не можете добиться справедливости, тогда начинается разбой. Мы живем в другое время: сейчас, если вы не можете достичь справедливости, вы не можете достичь справедливости. Рыцарским или разбойничьим методом сейчас не получится. Сегодня (и в 37-м) мы противостоим машине, против которой человек один выстоять не может. Нужны другие способы сопротивления. Поэтому мой герой все-таки не совсем капитан Копейкин. Робин Гуд сегодня не справится. Нужно искать иные способы противостояния – объединяться с другими.

Как думаете, главная целевая аудитория вашего фильма – российская – когда-нибудь его увидит?

Пока нет. Я же там вообще отсутствую в информационном пространстве. Вы не найдете упоминаний о моих фильмах. "Майдан", "Донбасс" для них не существуют. Вы даже упоминаний обо мне не найдете на их крупнейшем сайте о кино "Кинопоиск" (это не так, страница есть и на ней упомянут фильм "Два прокурора", хотя многие работы не перечислены – прим.ред.). Так работает пропаганда. Конечно, фильм покажут во всем мире. А люди из России, которые захотят, тоже посмотрят, найдут способ.

А в Украине?

Наверное, покажут. Посмотрим.

Мы встретимся с вами в Каннах в следующем году?

Обязательно. Уже работаю над этим.