Иоланда Зоберман, режиссер докфильма "Красавица из Газы": "Враги – это своего рода пара". Интервью

Каннский кинофестиваль завершен, призы розданы, красные дорожки свернуты. Документальная картина "Красавица из Газы" Иоланды Зоберман не получила наград, да и в конкурсе не участвовала. Но награды на фестивалях вторичны. Важнее истории, рассказанные режиссерами.

"Красавицу из Газы" можно назвать заключительным фильмом трилогии Иоланды Зоберман об Израиле и разнообразии израильского общества. В первой картине, "Ты бы стал спать с арабом?" 2011 года Зоберман задавала вопросы евреям и арабам Израиля, заставляя их встретиться с собственными стереотипами и предубеждениями. Главный герой второго фильма – "М" 2018 года – стал израильский актер Менахем Ланг, выросший в среде ортодоксальных евреев Бней-Брака и переживший в детстве сексуальное насилие от своих религиозных наставников.

"Красавицу из Газы" Зоберман закончила незадолго до 7 октября 2023 года. И решила положить фильм на полку, подумала, что не время сейчас и не к месту его выпускать. Но коллеги уговорили.

О фильме и его судьбе Иоланда Зоберман рассказала в эксклюзивном интервью Newsru.co.il.

Беседовала Алина Ребель.

Иоланда, поздравляю вас с очень теплым приемом каннской аудитории. Но фильм понравился не всем. Более того, я уже видела отзыв, что ваш фильм "пропалестинский".

Некоторые считают "Красавицу из Газы" пропалестинской. Другие наоборот говорят, что фильм сионистский. Каждый видит в нем что-то свое. И каждый по-своему прав.

Почему вы вообще решили снимать эту историю?

Менахем, главный герой моего предыдущего фильма "М", был очень увлечен трансгендерами, мы много общались с ними, когда снимали. Однажды ночью, когда мы снимали, мы проезжали по Тель-Авиву, и я увидела на улице очень красивую женщину. Менахем выскочил из машины и помчался за ней, но она убежала. Вернулся грустный со словами: "Мои родители меня не любят, мои дети меня не любят, и трангендерные женщины меня не любят". Я всю эту сцену снимала, я вообще снимаю все время, даже если не уверена, что это нужно для фильма. Но эта сцена вошла в фильм. И из нее, из этого образа убегающей транс-женщины, выросла в сущности идея "Красавицы из Газы". Мне нужен был кадр с убегающей женщиной-трансгендером. Я пошла на улицу с камерой, там сидели три женщины. Я попросила их мне помочь в съемках, и они согласились пробежаться на камеру. Мой бойфренд – ливанец, он говорил с ними на арабском. И когда мы уже вернулись в Париж, он мне сказал: "А ты знаешь, что одна из них пришла пешком из Газы?"

Это ведь невозможно.

Вот и я тоже подумала, что это невозможно. Но меня всегда увлекала идея границ и их пересечения, преодоления. А еще я много думаю о сущности вражды. Ведь враги – это своего рода пара. Они необходимы друг другу. Я подумала, что хочу отыскать эту женщину и понять, что она носит в себе, о чем думает, как прошла этот путь.

Поиски этой женщины и стали главным сюжетом фильма?

С одной стороны. А с другой, я обратилась к Талин Абу Хнэ, которая в 2016 году стала победительницей конкурса Miss Trans Israel, и которая тоже снималась в моем фильме про Менахема. В разговоре с Талин Менахем очень откровенно рассказывает про свою сексуальность в жизни после травмы, они говорят о том, как происходит перерождение, привыкание к новой жизни. Талин в "Красавице из Газы" – это мечта многих транс-персон, воплотившаяся в реальность. Успех и обретение свободы быть собой, к которой они стремятся.

Как вы убедили других девушек говорить с вами? Ведь зачастую они себя подвергают таким образом смертельной опасности. В фильме рассказывают истории о том, как родные этих девушек отыскивают их и убивают самым чудовищным образом.

Я думаю, им это понравилось. Большинству людей нравится, когда их снимают.

Даже когда речь идет о таком интимном приближении? Ваша камера снимает их так близко, преодолевая дистанцию, проникая очень глубоко.

Для меня съемка как танец, на который я приглашаю своих героев. Я их чувствую. И я вижу, что они чувствуют, что я их уважаю. И еще когда я снимаю, я становлюсь невидимой, поэтому мне удается снимать почти везде. Я снимала в Бней-Браке, внутри хасидской общины. Моя камера – это часть меня, возможно, поэтому мои герои раскрываются, не ощущая ее как посредника.

После 7 октября вы хотели положить фильм на полку. Почему?

Потому что то, что произошло, было трагедией такого масштаба, что я подумала, что не время и не место выпускать этот фильм. Но потом коллеги, которые видели фильм на этапе монтажа, и которые очень радикально отнеслись к случившемуся, сказали мне, что все наоборот – и сейчас как раз самое время. Тогда я согласилась сделать всего один показ и посмотреть, как фильм будет воспринят. Мы сделали показ и увидели, что зал отреагировал очень эмоционально, поэтому мы решили, что все-таки фильм выпустим.

Показ был во Франции?

Да, всего один. А потом мы отправили "Красавицу из Газы" в Канны, и он прошел отбор. Теперь фильм пойдет в прокат. У него хорошая пресса, так что да, те, кто говорил мне, что фильм должен выйти сейчас, оказались правы. Хотя я, конечно, не знала, как его сейчас воспримут. Понятно, что есть люди, которые отнесутся к нему предвзято из-за сегодняшней ситуации. Это такой разрушительный момент, но фильм все равно выйдет.

Фильм покажут в Израиле? Ведь это может быть опасно для ваших героинь?

Увы. Я всегда спрашиваю людей, которых снимаю, хотят ли они, чтобы фильм вышел в их стране. Пока точно сказать не могу, будет ли прокат в Израиле.

В 1993 году вы привозили в Канны фильм "Я – Иван, ты – Абрам". Фильм получил премию жюри молодежного конкурса. Для молодого французского режиссера это была неожиданная история – этакий фильм о ностальгии по еврейскому местечку.

Вы не поверите, но мне он приснился.

Приснился?

Да, именно так. Я люблю идиш, но ненавижу ностальгию. Но как-то раз мне приснился прекрасный сон, в котором я была маленькой девочкой, влюбленной в мальчика, там были хасиды, которые ели фрукты на улице. И я знала, что им грозит опасность, мы пытались их об этом предупредить, заставить их уйти, спрятаться. Когда я проснулась, я поняла, что должна снять эту историю. Историю жизни, а не только смерти, гибели идишской цивилизации. Это не был документальный фильм, но в нем были элементы документальные. Я много времени провела в Украине и Беларуси, где мы снимали. А готовились к съемкам мы в Москве и тогда еще Ленинграде.

Вы сделали его черно-белым, чтобы передать эпоху?

Конечно. Фильм о тридцатых годах прошлого века должен быть черно-белым, потому что мы себе представляем то время именно черно-белым. А те фильмы, которые я снимаю сейчас, про настоящее, которое пестрит красками. Если я снова буду снимать про прошлое, возможно, опять буду работать в черно-белых тонах.

В "Я – Иван, ты – Абрам" в главной роли снимался Владимир Машков, российский артист, с которым сегодня многие зарубежные коллеги порвали отношения из-за его поддержки путинского режима. Вы общаетесь?

Да, я в курсе, что он поддерживает Путина. Нет, мы не общаемся. Я недавно общалась с Алексеем Серебряковым. Он великолепен. И мы все еще поддерживаем отношения с Сашей Яковлевым, который у меня играл. Он живет в Париже.

Каждый ваш фильм последних лет – исследование неизвестных сторон израильского общества. Сегодня эта тема более чем актуальна. Ваши следующие проекты тоже будут связаны с израильской реальностью?

У меня сейчас в работе три проекта. Я не раскрываю пока детали. Могу только сказать, что первые два не имеют отношения к еврейскому или израильскому, а вот третий – да.