"После охоты" Луки Гуаданьино: Джулию Робертс достала воук-культура
В израильский прокат выходит фильм "После охоты" Луки Гуаданьино – яростный манифест против воук-культуры, премьера которого состоялась на Венецианском кинофестивале, озадачив критиков.
Лука Гуаданьино – один из самых известных итальянских режиссеров сегодня. Причем в отличие от Паоло Соррентино, которого любят за "итальянскость" (изысканная эстетика, восхитительные натурные съемки, актрисы неземной красоты), Гуаданьино метит в универсализм, снимая голливудских актеров и выбирая модные в Голливуде темы. При этом его картины обязательно присутствуют на международных кинофестивалях и одновременно прорываются на премию "Оскар". "После охоты" тоже отличает фирменный набор Гуаданьино – в главных ролях звезды Джулия Робертс и Эндрю Гарфилд, действие происходит в Йельском университете, а интрига крутится вокруг последствий движения #MeToo, которое уже давно из реальной борьбы с сексуальным насилием превратилось в преследование всех и каждого. Собственно, подсказка кроется уже в начальных титрах фильма, выполненных в стиле картин Вуди Алена, которого, с одной стороны, старательно кэнселят, с другой, боготворят. Но ему, кажется, нет дела ни до тех, ни до других.
Профессор философии Йельского университета Альма (Робертс) успешна, самоуверенна и предвкушает еще более яркие перспективы – в вузе ей обещают бессрочный контракт, книга, над которой она работает с молодым амбициозным коллегой Хэнком (Гарфилд), скоро увидит свет, студенты ее боготворят, муж-психолог Фредерик (Майкл Стулбарг) выступает в роли принимающей, обожающей, заботливой домработницы. В ее роскошном доме любят собираться коллеги и студенты. И именно с такого сборища начнется фильм – под хорошее вино и восхитительные блюда, приготовленные Фредериком, гости рассуждают о философии, обществе, пикируются и подкалывают друг друга, апеллируя к Альме как к высшему арбитру. Роскошная Альма снисходительно улыбается гостям, небрежно облокотившись о колено мачо Хэнка. Гуаданьино сразу расставляет акценты – Альма королева этого бала, которая почти как Воланд обладает силой казнить и миловать, приближать и уничтожать, поддерживать и пренебрежительно отмахиваться. Хэнк – очевидный enfant terrible: яркий, талантливый, дерзкий, сексуальный. "Хэнк всем нравится", – скажет позже студентка Мэгги, признавшись Альме, что Хэнк изнасиловал ее после вечеринки. Такой поворот событий испугает Альму, но не очень удивит зрителя – очаровательный Хэнк словно висящее в начале пьесы ружье, которое обязательно должно было выстрелить. Неожиданным здесь окажется совсем другое – Гуаданьино рассказывает историю вовсе не о насилии и жертве. Таких историй снято уже немало. Гуаданьино, кажется, уловил усталость западного общества от последствий #MeToo и нравственной полиции.
Хэнка, конечно, тут же уволят, ведь Мэгги не просто пострадавшая студентка, она еще и дочь щедрых спонсоров университета, да при этом темнокожая и лесбиянка. Альма не попытается его защитить, потому что не знает, кому верить, а защищать автоматически принято таких как Мэгги, а не белого цисгендерного мужчину ("Что бы я сейчас ни сказал, то же самое говорили уже десятки до меня, которые оказались виновны", – в отчаянии кричит Хэнк). Мэгги, впрочем, не удовлетворит ни увольнение Хэнка, ни относительно пассивная позиция боготворимой наставницы. А Альма, которую мучают необъяснимые приступы боли, будет бесконечно тонуть в собственном недоверии, страхе, надменном пренебрежении чувствами вообще всех и прорывающейся яростью – говорящие модными слоганами студенты, одержимые воук-культурой, кого угодно доведут до белого каления, особенно когда у этого кого угодно за душой ужасная тайна.
"После охоты" однозначно лучшая роль в карьере Джулии Робертс и заслуженный "Оскар". Она создает такую разную химию во взаимодействии с каждым своим оппонентом, что кажется, воздух меняет свою плотность. Сдерживаемая страсть – с Хэнком, мучительная холодность с Фредериком, напряженное недоверие и презрение к Мэгги. Гуаданьино снял фильм по сценарию актрисы Норы Гарретт, которая впервые выступает в роли сценаристки, и складывается ощущение, что она не один год вынашивала эту историю, в которой "ад это другие", но при этом главный враг каждого из героев не столько обстоятельства, сколько их несовместимость с самими собой. История, которую рассказывает Гарретт, гораздо сложнее, чем раздражение против последствий #MeToo и воук-культуры, которое уже не в первый раз за этот год прорывается в высказываниях кинематографистов. В одной из серий сериала Сета Рогена "Киностудия", к примеру, герои осознают, что кастинг нового фильма может вызвать скандал из-за недостаточного соблюдения всех удушливых правил диктатуры ложно понятой толерантности. Роген откровенно высмеивает новые моральные императивы. Не потому ли "Киностудия" вызвала такой восторг в Голливуде и собрала букет премий "Эмми", что "Киностудия" в шутовской форме говорит то, что думают, но боятся произнести вслух в кинотусовке. Как и в академии.
Гарретт осмеливается сказать еще больше – поверяя новыми моральными императивами реальность, мы даже не замечаем, как на этих моральных императивах выросло поколение палачей, виртуозно использующих их, чтобы разрушать жизни. Жаль только, что сценарий попал в руки Гуаданьино, который перенасыщает фильм визуальными и аудио приемами – назойливо тикающие часы, тревожная, давящая музыка, серая палитра, камера, которая подолгу фокусируется то на руках, то на макушках героев. Смотреть "После охоты" тяжело не только потому, что на экране разворачивается мучительная нравственная драма, но и из-за навязчивого стремления режиссера к техничной оригинальности и тягучему хронометражу – фильм вполне мог бы длиться не два с половиной часа, если бы Гуаданьино чуть сдержаннее относился к понятию "мой режиссерский почерк". И все-таки прекрасно прописанные диалоги и мастерская актерская работа Джулии Робертс, Эндро Гарфилда и Майкла Стулбарга не дают истории Гарретт утонуть.