Соцработники про детей, оставшихся без родителей: "Пока не получено извещение о смерти, они не сироты"

Ракефет Ацмон, директор отдела усыновления детей в министерстве социального обеспечения, рассказала корреспонденту NEWSru.co.il Алле Гавриловой о судьбе детей, которые остались 7 октября без обоих родителей.

Сколько таких детей по последним данным?

Сначала мы говорили о том, что есть 21 ребенок, оставшийся без обоих родителей. Но теперь речь идет о 19 таких детях, поскольку у двух детей из списка живы у одного мать, а у второго отец, но до сих пор эти родители не были на связи с детьми. Пока оба эти ребенка находятся у своих родственников, забравших их сразу после трагедии, но мы нашли их родителей. Мы занимаемся этими двумя историями, но пока рано говорить, как они будут развиваться дальше. В любом случае, у них другой статус.

Остальные 19 детей – круглые сироты?

Нет. Среди этих детей есть такие, у которых погибли оба родителя, но есть и дети, один из родителей которых погиб, а второй похищен. Пока не получено известие о смерти, они не сироты.

Сейчас все эти 19 детей находятся у близких родственников. Всех детей забрали сразу, как только стало известно о смерти и похищении их родителей. Братья и сестры сейчас в одних семьях. Всего эти дети сейчас находятся в 11 семьях.

Каков их возраст?

Младшему – меньше года. Старшему – 16. Среди них есть дети из приграничных районов, а есть дети, родители которых были убиты или похищены на рейве в Реим.

Но надо отметить, что есть примерно столько же, я не буду сейчас называть точную цифру, молодых людей в возрасте от 18 до 25 лет, которыми мы тоже занимаемся. Молодежи такого возраста тоже назначается опекун, если они об этом просят, хотя они могут отказаться. Мы тоже предоставляем им разного вида помощь.

Каков процесс размещения этих детей в приемные семьи?

Я еще раз хочу подчеркнуть, что дети не были у социальных служб ни минуты. Всех тут же разобрали родственники. Не было ни одного ребенка, которого было бы некому взять. Наоборот, родственники спорят, кто будет воспитывать этих детей.

Что происходит в том случае, если в семье нет согласия о том, кто станет опекуном ребенка?

Мы делаем все, чтобы родственники пришли к согласию, потому что это оптимальный вариант. Если это невозможно, мы пытаемся им в этом помочь. В любом случае, мы тщательно проверяем, что ребенку это подходит.

Но я бы хотела вновь вас поправить. Люди, у которых сейчас живут эти дети, не являются их постоянными опекунами. Они получают над ними только временное опекунство, поскольку несовершеннолетний ребенок не может быть без опекуна, а о постоянном опекунстве пока рано говорить.

Почему?

Во-первых, есть дети, один из родителей которых, как я уже сказала, в плену. Во-вторых, многие эти семьи только что сидели или еще сидят шиву. Сейчас не может идти речь о какой-то постоянной схеме, но есть срочные задачи, которые нужно выполнить.

Мы занимаемся тем, что обеспечиваем этим детям и их приемным семьям терапию, экономическую помощь и всю необходимую документацию с точки зрения законодательства. Среди задач нашего министерства эти дети сейчас находятся на первом месте. К каждой семье, в которой находится ребенок, приставлен социальный работник, который оценивает нужды семьи и ту помощь, которая нужна в каждом конкретном случае.

Не забудьте, что не только дети остались без родителей, но и те близкие родственники, у которых эти дети сейчас находятся, потеряли родных. В основном это бабушки и дедушки детей, или дяди и тети. Если речь идет о семьях из приграничных кибуцев, то в каждой такой семье может быть очень много и убитых, и похищенных. То есть, глубочайшую травму переживает не только сам ребенок, но и его окружение.

Что происходит, если один родитель ребенка мертв, а судьба второго неизвестна и он еще длительное время считается пропавшим? Я сейчас именно про пропавших, а не про похищенных.

Пока смерть родителя точно не установлена, мы ведем себя так, как будто есть надежда, что он вернется. Дальше решает государство. Если пропавших в какой-то момент объявят погибшими, мы будем действовать соответственно.

Каково влияние общины на реабилитацию этих детей? Насколько правильно, чтобы они, особенно если речь идет о подростках, были среди своих прежних друзей и знакомых?

Это важно, но семья важнее. Поговорка о том, что для того, чтобы воспитать ребенка, нужна целая деревня, очень правильная, но для ребенка все равно самое главное – это семья. Да, оптимальный вариант – это и семья, и община. Но не всегда это возможно.

Я хочу сказать, что на тех детей, которые остались без родителей 7 октября, распространяются и обычные правила, которые существуют для осиротевших детей и в мирное время.

У ребенка должен быть опекун. Лучше всего, когда это родители. Если родителей нет в живых или, и это в самых крайних случаях, суд решил, что ребенку не нужно быть с родителями, ребенок передается его семье, которую мы предварительно тщательно проверяем, как проверяем нужды ребенка и его желания, если он уже не очень маленький. В любом случае, у ребенка должен быть постоянный дом, и если у него нет семьи, которая готова его принять, то он проходит процесс усыновления людьми, которых мы тоже тщательно проверяем. Всего в Израиле регистрируется около 80-90 усыновлений в год, в это число входит и усыновление родственниками, и усыновление другими людьми.

Но в данном случае мы вообще пока не говорим об установлении постоянного опекунства над этими детьми. Еще очень рано.

Есть ли у социальных служб план работы по реабилитации тех детей, которые сейчас находятся в плену? Ведь когда они вернутся, им наверняка понадобится реабилитация.

У нас все готово к их возвращению. Уже есть разработанный план, есть программа реабилитации для разных случаев. Мы готовы ко всему, и только ждем их возвращения.