"Армия – это я". Интервью с Романом Гофманом
В ближайшие месяцы дивизию "Башан", дислоцирующуюся на Голанских высотах, возглавит выходец из белорусского Мозыря Роман Гофман. Тогда же он станет первым представителем "большой алии", получившим генеральские погоны. Роман репатриировался в Израиль 30 лет назад в тринадцатилетнем возрасте, а 25 лет назад был призван в армию. В беседе с корреспондентом NEWSru.co.il Павлом Вигдорчиком он рассказал, какими качествами нужно обладать, чтобы стать генералом ЦАХАЛа.
Расскажите, пожалуйста, о себе.
Когда я рассказываю о себе, то говорю о трех поворотных событиях в жизни, событиях, сделавших меня тем, кто я сейчас. Это репатриация в Израиль, призыв в ЦАХАЛ и создание семьи. Репатриация тогда, в 1990 году, была значительным событием скорее для родителей, чем для меня. Я не осознавал, насколько это серьезный шаг. Когда мы уезжали из Мозыря, папа сказал нам с сестрой: "Мы едем туда, где будет лучше, но там всё поменяется. У нас с мамой не будет ничего, а у вас будет всё". В четыре утра 13-летний мальчик не особо задумывается о философских аспектах жизни, но в память фраза врезалась. Сейчас я понимаю, какой важной она была.
Когда мы приехали в Израиль, то абсорбция оказалась нелегкой. Папа-врач работал охранником, мама-учительница не сразу нашла работу. Но они делали всё, чтобы удержаться на плаву, дать нам всё, что могли. Я пошел в обычную школу, потом в профессиональную – "ОРТ Ями" в Ашдоде. Но всё это время, до призыва в 1995 году, я не очень понимал, что такое быть евреем, что такое государство Израиль. Только когда я стал офицером, и мне самому потребовалось отвечать на вопросы солдат, я понял, что не могу дать им действительно серьезный ответ, кто я, что значит быть евреем, насколько важна армейская служба, да и на вопросы, не связанные с армией. Так, только на офицерских курсах я понял, что не знаю слов "А-Тиквы".
Став офицером я осознал, что должен найти ответы. И уже получив под командование танковую роту, я задумался, где их искать – и не придумал. Потом пошел получать степень, причем первый год ушел на получение аттестата зрелости… Как-то оказался я в йешиве "Эли" в Самарии. И здесь я понял, что иудаизм, еврейская история и культура могут дать то, чего мне не хватало. Я не считаю себя религиозным, не соблюдаю заповеди, но то, что параллельно с получением первой степени я учился в йешиве, позволило мне разобраться в себе, найти то, чего не хватало.
Можно сказать, что в 1990 году я хоть и приземлился в "Бен-Гурионе", но по сути еще на несколько лет застрял где-то между Белоруссией и Израилем. И только в армии я завершил процесс репатриации.
Вы упомянули о важности для вас семьи.
Случайно или нет, но со своей будущей женой я познакомился именно в этот период. Она уроженка страны, ее зовут Рина. У нас три замечательные дочки: Кинерет, Адар и Яэль. Создание семьи стало третьим событием, благодаря которому я и нахожусь там, где нахожусь. Так что если вы спрашиваете, кто такой Роман Гофман – это мой ответ.
Вы станете первым генералом из "большой алии". Что это для вас значит?
Ну, все же бригадным генералом. Во-первых, я добился этого не один. Это заслуга родителей, семьи. Во-вторых, есть очень много офицеров – представителей алии. Со временем и они дойдут и до более высоких званий. Но в целом алия внесла огромный вклад в израильское общество, это касается и духовного, и гуманитарного аспекта, и различных сфер общественной жизни, и государственной службы.
Но, конечно, наполняет гордостью и трогает до глубины души то, что мне была оказана честь стать командиром дивизии, да еще и на Голанских высотах, – без связи с тем, что я репатриант. Мы живем в эпоху больших изменений, в том числе в вопросах обеспечения безопасности страны. Мы должны обеспечить, чтобы сионистский проект, государство Израиль, продолжили идти вперед, развиваться. А для этого на ключевых постах должны находиться самые лучшие, в том числе – в ЦАХАЛе.
Какими качествами нужно обладать, чтобы стать генералом? Люди, давно вас знающие, говорят об инициативе, о стремлении вступить в бой.
Инициатива и готовность взять на себя ответственность – незаменимые качества при создании чего-то нового. В реальности мы часто находим теплые уютные места, стараемся не выделяться, плыть по течению. Но я не уверен, что это течение вынесет нас туда, куда нужно. Сегодня от командиров требуется уверенность в правоте нашего дела – этическая основа армии. Второе – инициатива, готовность взять на себя большую ответственность, чем от тебя ожидают. Это качества лидера, действующего в сложной и меняющейся реальности.
Когда Игаль Алон в одной из своих книг описывал израильского командира, он дал самое лучшее определение: "Израильский командир – человек, на чьих плечах лежит ответственность за исход кампании". Каждый командир ЦАХАЛа должен знать, как одержать победу на своем участке, как решить свою задачу. И в боевой подготовке, и на войне действовать так, будто над ним командования нет. Так, будто победа зависит лично от него.
Получается, что командир – человек очень одинокий.
Через это одиночество ты и находишь смысл. С одной стороны, вы правы. Действительно, ощущаешь одиночество, поскольку все зависит от тебя. В своем секторе ты начальник генерального штаба. Это командование, ориентированное не на способ выполнения, а на цель операции. Мы учим военнослужащих брать на себя полную ответственность, не ждать, пока тебе выделят полномочия. Брать на себя ответственность и за то, что происходит вне границ твоего сектора. Делать больше, чем от тебя ожидают. Это базовое качество израильского командира.
Очень важно понимать: твои солдаты – это твое секретное оружие. Основа мощи ЦАХАЛа – люди, начиная с начальника генерального штаба и до последнего военнослужащего. От этих людей и будет зависеть победа в будущей войне. Какие бы новые технологии ни появлялись, армия – это прежде всего люди, их дух, их ценности. И каждый командир должен отдавать себе отчет: ему доверено настоящее сокровище. Он должен обучать своих солдат, развивать их, заботиться о них. И когда поступит приказ, твое подразделение будет как освободившаяся пружина.
Но, конечно, нельзя забывать о необходимости профессиональной подготовки командиров.
Именно об этом мой следующий вопрос. На каком этапе вы поняли, что армия и есть ваша профессия, перестали думать о том, чем заняться после демобилизации?
В подсознании я всегда знал, что хочу быть военным. Не знал, почему. Но, как я говорил, процесс поиска себя был взаимосвязан с поиском ответа на вопрос, зачем оставаться в армии, откуда желание не снимать военную форму. И как раз в должности ротного я понял, что хочу стать командиром батальона и продвигаться дальше. В ЦАХАЛе всегда существует этот диссонанс. С одной стороны, тебя учат брать на себя ответственность, смотреть за рамки своего участка. С другой, к каждой должности относишься как к последней во время службы. Личные соображения, стремление сделать карьеру – второстепенные. В первую очередь оцениваются этическая составляющая и профессионализм.
Как родители восприняли новость о присвоении вам звания бригадного генерала?
Мама умерла несколько лет назад, но смотрит на нас сверху. Папа работает в больнице "Асаф а-Рофе" заместителем заведующего отделением. – находится на подобающем ему месте, хотя это и заняло время. Все, чего я добился, – заслуга моей семьи. Возвращаешься к его словам, сказанным, когда мы уезжали из Мозыря: "У нас с мамой не будет ничего, а у вас будет всё". Это фраза, о которой я не забываю никогда. Мечты сбываются. Повседневные заботы, рациональные соображения, мысли о выгоде, о том, что произойдет сейчас, а не завтра или через год... Не ими нужно руководствоваться в жизни. Нужно мечтать, нужно идти на риск. Быть визионером. Идти вперед. И тогда и семья, и близкие, и армия пойдут за тобой – туда, куда поведешь их ты.
В скором времени вам предстоит возглавить дивизию "Башан". Это произойдет на фоне публикации плана "Тнуфа", который, с одной стороны, говорит об усилении маневренных подразделений, с другой предусматривает сокращение танковой бригады. Нет ли в этом противоречия?
В этом никакого противоречия нет. Есть проблемы. Но реорганизация войск без них невозможна. Решая, что нужно сделать, мы должны смотреть в будущее. Что потребуется для отражения угроз извне? Какую форму примут военные действия? Что нам нужно для победы? Эти вопросы нужно задавать.
И какой на них ответ?
На мой взгляд, многолетний план "Тнуфа" как раз и является таким ответом. В нем есть видение будущего, он говорит об укреплении военной мощи. Создаются подразделения, способные дать ответ на изменившийся характер угроз, исходящих от наших врагов. Подразделения меняют не только свои названия, но и сущность. И это правильный, естественный процесс. Невозможно все время усиливать все. Нужно определить, что важно, что правильно, – и делать это.
Как танкист, вы не испытываете боли?
Я не танкист, я офицер сухопутных войск. И сухопутные войска уже тоже не то, что раньше. Ты должен уметь задействовать другие рода войск: ВВС, разведку, даже флот. Уметь добиться от них максимального эффекта. И в этом основная новизна плана "Тнуфа". Чтобы добиться этого, и проводится реорганизация, создаются новые подразделения. У меня нет ностальгии по тому, что было раньше. Ты должен организовывать бой разных родов войск. В этом направлении мы и движемся.
Знаете, между Первой и Второй мировыми войнами был похожий спор. Были сторонники кавалерии, на стороне которых опыт и особая аура конницы. А были Тухачевский, Триандафилов и командиры в западных армиях, выступавшие за развитие армий в другом направлении. Не забывать о доктрине использования конницы, но поручить решение ее традиционных задач танкам и самолетам, использующим радиосвязь. Это привело к ликвидации кавалерийских подразделений. Сейчас идет похожий процесс.
Тогда танки пришли на смену лошадям. Что сейчас придет на смену танкам?
Танки не исчезнут. Изменится их роль. Они будут постоянно действовать в самом тесном взаимодействии с пехотой, этого требуют военные действия на пересеченной местности против иррегулярного противника. Нельзя говорить, что танки утратили актуальность. Они еще как актуальны. Посмотрите на "Исламское государство". ВВС коалиции их бомбили, но ни к чему это не привело. Когда в бой вступили сухопутные войска, танки с пехотой, джихадистов быстро удалось выкурить из нор. Никто не говорит, что мы избавляемся от танков. Речь идет о том, что их будут иначе задействовать, иначе организовывать подразделения.
В конце 2018 года вы вступили в спор с начальником генерального штаба Гади Айзенкотом, обвинив командование в том, что оно боится задействовать сухопутные войска. По вашим словам, им грозит "клиническая смерть". Прежде всего, нужно отметить, что ЦАХАЛ – это армия, где полковник может спорить с начальником генштаба. Но действительно ли есть такая опасность?
Полностью с вами согласен. Испытываешь огромную гордость, что служишь в армии, где командир не просто может – обязан иметь свою точку зрения и отстаивать ее перед вышестоящими. Это происходит на всех закрытых форумах, на всех уровнях командования. Кстати, и наш спор произошел на таком закрытом форуме, для публикации это не предназначалось. Так армия не костенеет, она остается уверенной в себе, заботится о развитии кадров, а все уровни командования говорят на одном языке.
Подобные споры свидетельствуют о силе ЦАХАЛа. И это традиция, еще со времен Пальмаха, Войны за независимость, Арика Шарона и Моше Даяна. И это еще одно подтверждение важности инициативы. Она важна не только на поле боя, но и в мире идей, развитие которых невозможно без интеллектуальных диспутов.
Командиры бригад и батальонов должны быть готовы к тому, что завтра начнется война. К этому нас готовят. "Завтра – война". Боеготовность касается не только систем вооружений и структур. Она прежде всего в сознании. Это дух, пронизывающий все уровни командования. Даян говорил, что лучше сдерживать несущихся коней, чем подгонять волов.
Но как избежать "клинической смерти", о которой вы говорили?
Очень многое зависит от командиров, от их умения поддержать боевой дух, от сложных, интересных учений, от боевого наследия, от символов. Но нельзя задействовать сухопутные войска только для того, чтобы укрепить боевой дух. Использовать их – очень серьезное решение, оно должно зависеть исключительно от оперативных соображений. И тогда нужно будет позаботиться и о боевом духе бригад, которые не вступят в бой. Чтобы кони не превратились в волов. Тут важно повышение уровня войск, проведение учений, личный пример командиров. Могут возникнуть проблемы, но без них в жизни вообще сложно обойтись. В принципе, мы ищем баланс между различными проблемами, с которыми сталкиваемся в жизни. От нас требуется позаботиться о том, чтобы боевой дух сухопутных войск был максимально высок.
Не кажется ли вам, что командование избегает задействовать сухопутные войска, опасаясь потерь?
Я был взводным в Ливане, возглавлял оперативный отдел штаба дивизии "Гааш" во время операции "Нерушимая скала", командовал бригадой "Эцион" в период "интифады ножей". На всех этих уровнях как в решениях, которые я принимал, так и в приказах, которые я получал, вопрос о потерях с нашей стороны не занимал центральное место и не оказывал непропорциональное влияние при отдаче приказов. Задействуя войска, ты не посылаешь людей на самоубийство – это недопустимо как с профессиональной, так и с этической точки зрения. Ты должен обеспечить войска всем необходимым для решения поставленной им задачи. Возможность потерь принимается в расчет, но это второстепенный фактор. Главное – выполнить боевую задачу.
Вы будете отвечать за очень непростой участок. Это и сирийская, и ливанская граница. Как будете готовить дивизию к войне?
Я еще не вступил в должность, но думаю, что буду опираться на опыт, полученный за годы службы. Буду заниматься оперативным планированием, проводить учения, укреплять боевой дух. Голанские высоты – процветающее, безопасное место, куда приезжают массы туристов. Это большой успех всех командиров дивизии, командующих округом и начальников генерального штаба. Учитывая происходящее в Сирии, это нельзя воспринимать как само собой разумеющееся. Главная моя задача: позволить жителям севера чувствовать себя в безопасности. И одновременно принимать меры, чтобы по ту сторону границы ситуация не стала более опасной для Израиля. Руководствуясь этим принципом, мы и будем обучать командиров.
Будет ли стоять перед вами задача противостояния иранской угрозе?
Я не хочу вдаваться в подробности, но ЦАХАЛ готов дать ответ на любой вызов. Наши недруги, в том числе иранцы, делают все возможное, чтобы навредить Израилю, укрепиться там, чтобы в близком и далеком будущем у них была возможность нанести Израилю ущерб. Мы им не позволим.
С учетом того, что происходит сейчас в Сирии, ваше владение русским может стать преимуществом.
Поживем – увидим.
Примерно в то же время, когда вы спорили с Айзенкотом, генерал Брик опубликовал отчет, в котором утверждается, что армия не готова к войне. Согласны ли вы с этим выводом?
Конечно, нет. Армия – это я. Брик считает, что Роман Гофман, седьмая бригада, бригада "Эцион" не готовы к войне. Это не так. Точка и три восклицательных знака. Роман Гофман и его подчиненные готовы к войне. Восклицательный знак. Но в то же время в отчете говорится и о реальных недостатках, которые необходимо исправить. И армия это делает. Этим занимаются и генеральный штаб, и командиры на местах. Изменения очевидны. Любую критику можно только приветствовать. Нужно разбираться по существу – это ЦАХАЛ и делает. Однако еще раз повторю: я и мои подчиненные готовы к войне. И когда я смотрю направо, налево, вверх, вниз – я вижу ту же готовность к войне, даже если она начнется завтра утром. И если она начнется, мы справимся с любой угрозой, наша победа будет несомненной.
Вас считают одним из самых авторитетных танковых командиров в армии. Что вы думаете о службе девушек в танковых подразделениях?
Я не считаю правильным излагать свою точку зрения, потому что не я занимался пилотным проектом. Но этот проект был признан успешным, и начальник генерального штаба отдал распоряжение проверить дополнительные аспекты. В конечном итоге, все будет сделано правильно. Необходимо учитывать две задачи: готовность к войне и реализацию проверенного временем армейского принципа: армии нужны каждый и каждая, кто способен носить оружие. Это было и в 1948 году, и в 1956-м, и в 1967-м, и в 1973-м. У каждого юноши, у каждой девушки есть не только обязанность, но и право внести реальный вклад в защиту государства. А наша обязанность и наше право, как командиров, обеспечить им эту возможность. При этом подразделения должны сохранять боеготовность, оставаться эффективными.
Где вы будете через десять лет?
Не буду врать, у меня есть мечты. Но на данном этапе я не хотел бы давать им практическое, вербальное выражение. Оставлю их при себе. Я буду там, где смогу принести пользу Израилю, израильскому обществу. Это цель моей жизни. И я надеюсь, что смогу найти правильный баланс между ней и моей семьей. Моя жена во мне нуждается, девочки скоро вступят в подростковый возраст… Я хочу играть в их жизни ту же важную роль, что и мой отец – в моей.