"Настало время, когда молчать нельзя". Интервью с Олегом Куваевым о последнем эпизоде "Масяни"
11 июля автор культовой "Масяни" Олег Куваев, с 2006 года живущий в Израиле, выпустил 162-й эпизод сериала – "Санкт-Мариубург". В подводке к эпизоду, в котором "Китай нападает на Россию", написано "Этот мульт адресован тем, кто по какой-то чудовищной ошибке поддерживает русско-украинскую войну".
Еще до публикации на официальном канале "Масяня Куваева" эпизод разошелся по сети, набрав сотни тысяч просмотров и вызвав огромный резонанс в социальных сетях и в СМИ.
Корреспондент NEWSru.co.il Алла Гаврилова побеседовала с Олегом Куваевым о новом эпизоде "Масяни" и об ответственности художника.
Олег, о чем новый эпизод "Масяни"?
Об эмпатии. Он обращен к людям, которые поддерживают войну. Нормальным людям объяснять ничего не надо. В предыдущем эпизоде я все объяснил детям, а взрослые и сами все понимают. Но есть люди, которые находятся в российском информационном пузыре и совершенно безумно верят, что эта война правильная и нужна России.
Можно сказать, что это был призыв к здравому смыслу и человечности.
Ты считаешь, что во время войны такие художественные призывы могут сработать?
Художник должен делать свое дело, а не рассчитывать на результат. На результат рассчитывают социологи. Художник просто делает то, что считает нужным и что может сделать в данной ситуации.
Сцена с ребенком, ведущим в подвале дневник, – отсылка к дневнику Тани Савичевой? Меня это как-то сразу ввинтило в мое питерское детство.
Да, и к такому же дневнику мариупольского мальчика.
И это действительно определенный призыв к нашей детской памяти, потому что в позднее советское время, когда мы росли, нас воспитывали в антивоенном духе. Война подавалась нам как раз через такие произведения, как дневники Тани Савичевой или Анны Франк – во всем этом была мысль о том, что это поможет нам избежать повторение войны в будущем. Помнишь все эти "Нет войне", "Мир, труд, май" и так далее? И я совершенно не понимаю, каким образом из современных россиян удалось это вытравить.
Детей Масяни озвучивают твои дети. Ты им про это рассказывал?
Когда работаешь с детьми на озвучке, это довольно непросто и нужно создавать им настроение. Конечно, я рассказал им и про дневники, и про сюжет мультфильма.
Им было тяжело, но они все-таки израильские дети, поэтому быстро от такого отходят. Ты же сама знаешь, мы здесь приученные. Сегодня сидим в подвале, завтра бежим в садик. Они в этом смысле тренированные.
Кстати, что касается дневников – их сейчас много. Украинцы снимают мариупольские дневники и выкладывают в YouTube. Я их практически все посмотрел. Нарочно вгонял себя в определенное депрессивное состояние, чтобы передать это настроение зрителю.
У тебя получилось. Но что будет с Масяней дальше?
Как что? Украина победит, и я опять смогу делать веселые мульты.
Сама Масяня сейчас остается в Питере?
Пока да. После 24 февраля большая часть моих друзей – прототипная база Масяни – уехала из России. И я все думал, не вывезти ли мне оттуда и Масяню. Но есть еще люди, которые там остались. Когда я поднимал эту тему среди патронов (людей, оказывающих постоянную финансовую поддержку проекту), развернулась большая дискуссия. Многие просили оставить Масяню в Питере, чтобы там хоть что-то осталось.
Кстати, почему в роли агрессора в мульте выступает Китай?
Просто нужен был некий абстрактный враг, ибо дело не в нем.
Как новый эпизод утек в сеть еще до публикации?
Одно из преимуществ того, чтобы быть патроном, – это возможность увидеть мульт раньше других зрителей. И патроны имеют право его публиковать. Просто раньше это не было так массово. А сейчас "Масяня" просто вернулась к своей изначальной модели распространения – сарафанному радио. Просто в начале двухтысячных сериал распространялся на дискетах, а теперь другим вирусным образом.
Расскажи, как работает система патронов.
Краудфандинг – это интересная система, которая появилась достаточно давно, но сначала предназначалась в основном для одноразовых научных и технических проектов. Люди придумывали какой-нибудь необыкновенный девайс, собирали таким образом деньги, производили эти девайсы и рассылали первые экземпляры патронам (или спонсорам, они по разному называются на разных платформах).
Потом это перешло на творческие проекты и оказалось, что для них это даже лучше, потому что производители технических девайсов могут найти спонсора и так. А для творческих проектов это всегда было связано с проблемами, потому что если у тебя есть рекламодатель, он хочет видеть свою рекламу. А если спонсор, то он хочет, чтобы проект соответствовал его представлениям и ожиданиям, и это приводит к контролю над творчеством.
Здесь же речь идет о сообществе людей, которые от меня ничего не требуют и хотят, чтобы я делал то, что считаю нужным, но при этом я могу обсуждать с ними мои планы и варианты решений. Это отличный механизм и я очень жалею, что его не было раньше. Краудфандинг – идеальная схема для творческих проектов. У тебя нет никаких продюсеров, издателей и толстопузых хмырей, которые просят тебя соответствовать каким-то рейтингам или "слегка" затрагивать какие-то темы.
Я очень рад, что мне удалось собрать достаточную сумму, чтобы заниматься исключительно сериалом и не снимать никаких рекламных мультов.
Когда началась война и россиянам заблокировали кредитные карты – это не стало для тебя проблемой?
Да, изначально процентов 75 моих патронов были из России и когда россиянам заблокировали карты, я думал, что на этом все закончится. И поделился этим с патронами. На тот момент в сообществе были уже порядка тысячи человек, и они сказали, что поднатужатся, но проект будет жить. И действительно появилось больше людей, стали давать больше денег и теперь примерно половина патронов – это люди, которые бежали от войны, а вторая половина – те, кто и раньше жили за пределами России.
В первом "военном" эпизоде, "Вакидзаси", Хрюндель говорит Масяне, что раньше надо было "активнее с фюрером бороться, а ты все "без политики, пожалуйста, без политики". Ты себе такие претензии предъявляешь?
Да. Я считаю, что в начале двухтысячных в России проходил целенаправленный процесс деполитизации общества. И я этому процессу в определённой степени подыгрывал. Тогда политика, особенно в России, выглядела постоянной грязной возней между партиями и какими-то мутными личностями. И было легко внедрить в общественное сознание мысль о том, что политика – это грязь, и ей заниматься не надо. Мол, политика сама по себе, а мы в ней не участвуем, потому что нормальный человек в такое не полезет. В результате в России не поднялась волна молодых политиков, общественных и политических движений, гражданских инициатив – как должно быть в любой нормальной стране. И да, отчасти это и моя вина, потому что я в этом участвовал. Я был категорически против политики в сериале – "Масяня" вообще не задевала никакие острые темы, я ни в чем не участвовал а только наслаждался своими шуточками. А теперь уже не до юмора – юмористы в России оказались в такой ситуации, когда у них нет инструментов для работы. Ведь основной инструмент юмористов – преувеличение – уже не работает, потому что абсурд дошел до таких пределов, что никакой юморист дальше забраться уже не может.
Как ты думаешь, о войне шутить можно?
Можно. И как ты прекрасно знаешь, стендаперы в Украине выступают сейчас по подвалам. Другое дело, что человек, говорящий на русском языке, сейчас несет на себе печать всего того, что привело к войне. Ты просто по своему языку и происхождению автоматически относишься к тому российскому лагерю.
Сейчас много говорят про отмену русской культуры. Как ты относишься к этим разговорам?
Мне кажется, что пока идет война и не начался процесс покаяния, русской культуре стоит сидеть и помалкивать. Поэтому всякие фестивали – такие, как недавно проводившийся здесь "СловоНово" – кажутся мне сейчас совершенно неуместными.
Возможно ли, на твой взгляд, сейчас сотрудничество украинских деятелей искусства с российскими?
Какое-то время этого не будет, потому что вина переносится на всех – это обычный психологический процесс. Люди винят не только людей, участвующих в войне, но и людей, ее допустивших. И это нормально в данной ситуации и украинцев можно понять. Да и вообще у них дети умирают, как их можно судить? Когда-нибудь, очень нескоро, все вернется к нормальному состоянию. Но, как я уже сказал, только через покаяние.
Ты сказал, что чувствуешь и себя ответственным – как человека, участвовавшего в процессе деполитизации общества. А какое поведение человека культуры, русской культуры, сейчас для тебя соответствует твоим представлением о порядочности?
Ну вот то, что я сейчас делаю, и соответствует моим представлениям о том, что должен делать человек, принадлежащий к русской культуре (а я процентов на 70 отношу себя к русской культуре, я прожил там большую часть жизни, там сформировался мой менталитет и ничего с этим не поделаешь). Я считаю, что нужно делать все, чтобы по возможности исправлять ситуацию и вправлять мозги своим бывшим или настоящим соотечественникам. Пытаться вернуть людям здравый смысл.
Что ты думаешь о тех "деятелях культуры", кто просто молчит?
К сожалению, настало время, когда молчать нельзя. Хотя многие пытаются, в основном безуспешно. Посмотри, что происходит сейчас в России с музыкантами. Они в большинстве своем не только пытаются молчать, а даже всячески отстаивают это свое право – некоторые, вроде Шнура, даже довольно агрессивно. Это говорит о том, что ситуация на самом деле вынуждает людей высказаться. Хотя музыкантам даже и высказываться-то не надо. Группа "Би-2" просто отказалась выступать на фоне баннера с буквой Z. Они вообще никак не высказывались. Ну написали крайне абстрактную, просто депрессивную песню. Они всеми путями пытаются молчать, просто не выходит. Единственные, кому действительно удалось промолчать, – это "Сплин". Они просто ушли в подполье, забрались в пещеру, завалили вход камнем и молчат. Но война – это ситуация, которая категорически поляризует. И надо выступить либо за, либо против – хочешь ты этого или нет.
А до войны молчать можно было?
Мне кажется, люди реагируют на большие трагедии. И если до 24 февраля здание нормальной жизни, если это можно так назвать, было просто сильно побито снарядами, то сейчас оно обрушилось. То есть, трагедии были и раньше, и Крым был трагедией, но это не было национальным позором в таких масштабах, как сейчас.
Грубо говоря, война – это уже не политика. Мне сейчас пишут, что Масяня ударилась в политику. Политика – это когда Лапид с Беннетом поругались и Либерман что-то кому-то сказал. Какая политика, когда тебе на голову падают бомбы и умирают дети? И, естественно, нормальный здравомыслящий человек должен быть на стороне украинцев, потому что они страдающая сторона, и страдающая очень жестоко.
Как на тебя влияет война? Кроме того, что ты стал делать антивоенные мульты.
Ну как – как на всех. Шок, который был 24 февраля… Но я думаю, что очень многие до 24 февраля считали, что война – это что-то очень далекое, из сороковых годов, что мы знаем по детским книжкам и старым фотокарточкам. Думаю, от этого шока до сих пор многие еще не отошли и до сих пор находятся в растерянности и не понимают, что делать. Этот шок – как контузия. И, думаю, из-за этой контузии многим до сих пор трудно определить свою жизненную позицию.
Но не может тоталитарное государство существовать вечно, оно должно рухнуть и на этих руинах должно что-то возникнуть. Будем ждать.
Масяня. Эпизод 162. Санкт-Мариубург