Молодость за колючей проволокой
Мы, молодежь, собираемся почти каждый вечер, чтобы повеселиться, как малые дети, для нас гетто – это не гетто. Когда мы вместе, то забываем о том, что нас окружает. Мы не хотим чувствовать, что живем за колючей проволокой, отрезанные от остального мира и от всего человечества.
Илья Гербер, 24 сентября 1942 г.
Эта цитата из дневника Ильи Гербера весьма точно отразила жизнь молодежи в Каунасском гетто. В ней слышно желание жить в непростом настоящем, несмотря на туманные перспективы и неясное будущее. Описания и зарисовки Гербера создают перед нами образ интеллигентного молодого человека, полного жизни, начитанного, тонко чувствующего, талантливого писателя и иллюстратора. В июле 1944 г. Каунасское гетто было ликвидировано, а сам Гербер отправлен в лагерь Дахау. 28 апреля 1945 г., не дожив до 21 года, он был расстрелян накануне освобождения лагеря. Это произошло во время "марша смерти" из Дахау в Вольфратсхаузен (Германия).
Фрагменты его дневника были обнаружены на руинах Каунасского гетто. Они переходили из рук в руки, пока не оказались в Еврейском музее в Вильнюсе. Мы не знаем точно, когда Гербер начал вести дневник. Известно лишь, что он писал регулярно, и дневник занимал важное место в его жизни. Из записей в дневнике становится ясно, что это – третья тетрадь, которую он начал вести 26 августа 1942 г. и закончил 23 января 1943 г. История Гербера и отрывки из его дневника будут представлены на следующей неделе на конференции "Еврейское руководство в литовских гетто", которую проведет в "Яд ва-Шеме" Центр исследования Холокоста в Советском Союзе им. Моше Мирилашвили. В 2019 г. издательство "Яд ва-Шема" опубликует полную версию дневника.
В своем дневнике Гербер затрагивает самые разнообразные темы. Это и слухи, ходившие в гетто, и страх перед облавами для отправки на принудительные работы (эти темы переданы через записи бесед с друзьями), и песни гетто, ведь Гербер очень любил музыку и поэзию.
Зная немецкий, Гербер цитирует выдержки из немецких газет, в основном касающиеся положения на фронте. Из дневника также ясно, что Гербер – внимательный и вдумчивый читатель, способный, например, проанализировать "пророчество" Гитлера в речи, произнесенной в сентябре 1942 г. Несмотря на запутанность и расплывчатость формулировок Гитлера, Гербер уловил в этой речи намек на антиеврейскую политику, на стремление уничтожить всех евреев.
Страницы дневника Гербера отражают самые деликатные и малоизвестные моменты жизни Каунасского гетто, чувства и сомнения его узников. Дневник раскрывает перед читателем повседневную действительность тех дней, дает оценки руководству гетто с позиций того времени. 18-летний Гербер не поддается страху смерти, которым буквально пронизана вся жизнь в гетто. Он сохраняет контакты с людьми, ежедневно общается с друзьями. Они поют, танцуют и веселятся при любой возможности, чаще всего на вечеринках, которые устраивают сами себе в честь дней рождения. Апатия и уход от действительности перед лицом величайшей трагедии охватили всех жителей гетто. "Любой из них (друзей – Л.П.) оплакивает свое собственное горе, и ему нет дела до горя других. Неужели я должен тревожиться оттого, что забрали Йоську или Мишку? Кто будет волноваться обо мне, кто мне посочувствует? Так думают не один и не два еврея в гетто, так думают все евреи в гетто", – писал Гербер. И далее: "Пока горе не замечает меня, я не замечаю его (другую жертву). А если я и буду испытывать сострадание к нему, как это ему поможет, как облегчит его участь? Нет! Наоборот, это может повредить мне самому… Я ни по ком не скорблю и не хочу, чтобы кто-то скорбел по мне, только оставьте меня в покое".
Выбор между эгоцентричным и эскапистским отрицанием страшной действительности и желанием приспособиться, сфокусироваться исключительно на том, что "здесь и сейчас", по всей вероятности, был характерен для гетто, особенно для его молодежной среды. Дневник Гербера правдиво отражает мир молодых людей в возрасте от 16 до 21, которые пытаются жить нормальной жизнью в ненормальных обстоятельствах: в этом мире есть место дружбе, любви, развлечениям. "В тот вечер мне хотелось быть счастливым. Я просто был обязан быть счастливым, потому что хотел забыться. Красный свет и простая радость жизни подействовали на меня. Я танцевал со всеми. Ночь была прекрасна и полна звезд. Я снова вспомнил про Гени, она должна быть там сегодня, подумал я. Но, по правде говоря, я бы не хотел, чтобы она присоединилась к этой группе. Почему? Не знаю (быть может, потому, что она сама этого не хочет)". Какое-то время Гербер был влюблен в Гени Шпиц (она осталась в живых), и дневник подробно рассказывает об этом коротком романе с самого начала и до разрыва отношений.
В дневнике Гербер приводит песни, собранные в гетто. Вот как он характеризует это явление: "Гетто создает много песен, но, к сожалению, мелодий очень мало. Сказать по правде, их почти нет. Несмотря на то, что мой отец – один из лучших здешних музыкантов и когда-то сочинил множество мелодий, сейчас, в гетто, он не сочиняет ничего. Музыка взята из советских песен, несколько мелодий в ритме танго, еврейской мелодии нет ни одной! Песня в гетто обычно начинается с описания боли и страданий еврейского народа и заканчивается словами надежды на лучшее будущее, легкое и радостное". Позднее несколько песен, приведенных в дневнике Гербера, поэт Шмерке Качергинский включил в сборник "Песни гетто и лагерей".
Публикуется в рамках информационного сотрудничества. Текст предоставлен мемориальным комплексом истории Холокоста "Яд ва-Шем"