Израильский эпидемиолог Наталья Биленко: "Это только начало". Интервью
Корреспондент NEWSru.co.il Алла Гаврилова побеседовала о ситуации с пандемией коронавируса с главным врачом управления министерства здравоохранения ашкелонского округа профессором, эпидемиологом Натальей Биленко.
Для начала расскажите, пожалуйста, почему в Израиле делается довольно мало, относительно других стран, проверок на наличие коронавируса. Мы слышим, что их будет больше, но не получаем официальных объяснений, за счет чего их станет больше и что мешало проводить их в достаточном количестве раньше. Вот уже несколько дней в СМИ озвучивается версия о том, что в Израиле катастрофически не хватает скребков для взятия мазка. Так ли это?
Конечно же, нет. Дело не в палочках для взятия мазка, дело в возможностях лабораторий. Активно проверять людей на наличие коронавируса мы начали три-четыре недели назад. Сначала тех, кто вернулся из Китая. Потом в список начали добавляться другие страны, потом вообще все. Если человек прилетал из-за границы, и у него появлялись симптомы (высокая температура, кашель, затрудненное дыхание), ему делали проверку. Первые дни такие проверки делались по одной-две в день, больше не было необходимости. Потом число таких людей начало увеличиваться в геометрической прогрессии. Потом появились первые положительные результаты, и тогда все, кто с этими людьми контактировал, должны были подвергнуться карантину, а если у них появлялись симптомы, их нужно было проверять. Круг увеличивался очень быстро, как снежный ком. Сначала проверки на коронавирус делались только в одном месте – в национальной лаборатории в Тель а-Шомере, где можно было делать 200 тестов в день. И первые две недели проверок было гораздо меньше, а потом запрос на проверки начал увеличиваться, и были открыты еще четыре лаборатории. Дело не в палочках для мазков, а в том, что лабораторию нельзя взять и открыть за один день. Речь идет о генетических проверках под названием PCR (Полимеразная цепная реакция). Требуется установить, что проверяется действительно то, что нужно, и результат выдается точный. Нам же нужно не только количество, но и качество, иначе это теряет смысл. На сегодняшний день проверки на коронавирус проводятся в 17 лабораториях, и скоро откроют еще несколько (утром 19 марта минздрав сообщил, что число таких лабораторий увеличено до 20, за последние сутки проведено более 2200 анализов на коронавирус – прим.ред.). Помимо самих лабораторий и достаточного количества наборов для анализов необходима еще и рабочая сила. Сейчас возникла новая проблема – сотрудники лабораторий и врачи тоже начинают заболевать и попадать в карантин.
Мы часто слышим, что люди, у которых появляются характерные для коронавируса симптомы, обращаются в "Маген Давид Адом" (МАДА) или к врачам, но им отказываются делать проверки.
МАДА берет анализы у людей не в соответствии с количеством палочек для мазков, а в соответствии с четким алгоритмом. Конечно, всегда есть пограничные случаи и так называемые "серые" зоны, но в таких случаях за консультацией обращаются к нам, к главным окружным врачам. Есть несколько категорий людей, которым проверки делаются "автоматически". Если человек приехал из-за границы и у него поднялась температура или появились другие симптомы. Если человек находился в контакте с известным больным, и у него появились симптомы. Теперь мы делаем анализы и тем людям, у которых диагностировано воспаление легких, требующее госпитализации, а также тем, кто попал в приемный покой с температурой и проблемами дыхательных путей.
Всем подряд анализы делать невозможно, да и неправильно. Если сравнивать со многими другими странами, пока у нас делается не так мало проверок. Но я боюсь, что очень скоро действительно наступит момент, когда мы не сможем делать анализы даже в самых необходимых случаях – прежде всего из-за нехватки рабочей силы, поскольку количество заболевших растет в очень большом темпе. И проверки – это далеко не все. Как эпидемиолог я убеждена, что наше единственное спасение в изоляции. Мы постоянно это повторяем, но необходимо максимально ограничить контакты между людьми и понять, что носителей болезни гораздо больше, чем мы видим. У подавляющего большинства болезнь проходит легко, иногда совсем бессимптомно. Можно зайти в аптеку или супермаркет, потрогать прилавок, почесать глаз, и этого уже будет достаточно. Пока нет лечения и вакцины, изоляция – это единственный выход.
Насколько я понимаю, существуют более совершенные проверки на наличие коронавируса, приобретение которых взвешивает наш минздрав. Расскажите об этом подробнее.
На самом деле, это не так важно. Например, простой аспирин, который вы покупаете в аптеке, могут выпускать разные фирмы под разными названиями, но активное вещество там одно. Что касается теста PCR, выявляющего вирусные частички, то на мировом рынке действительно есть технологии, которые показывают результаты быстрее, чем то, чем пользуемся мы. Мы пользуемся технологией, которая дает результат через шесть часов. Я не знаю, на каком этапе находится решение о приобретении более быстрых технологий, но я считаю, что того, что есть у нас сегодня, вполне достаточно, поскольку наши тесты очень точные и практически не приводят к ложным результатам. Проблема не в самой технологии, а в возможностях лабораторий.
Представьте, что вам нужно испечь пирожки, а духовка у вас одна. Количество пирожков, которые можно испечь за сутки в этой духовке, ограничено. В лаборатории то же самое. Существует процесс, который никак нельзя ускорить и этапы которого никак нельзя пропустить. Все эти проверки делают люди, и если кто-то из них выйдет из строя, это отразится на всей работе. А если, не дай бог, кто-то заразится коронавирусом, то лабораторию придется дезинфицировать, и она на какое-то время не будет действовать. Поэтому возможности лабораторий ограничены не количеством палочек и наборов, а гораздо более серьезными факторами.
Есть ли какие-то новости по поводу разработки вакцины от коронавируса?
Над этим работают группы ученых во всем мире, в том числе, в Израиле. Чтобы вакцину можно было применять, она должна пройти четыре стадии исследования. Проверку в пробирке (на побочные эффекты), проверку на животных, на популяции здоровых людей и на собственно целевой группе населения. Ни одну из этих стадий проскочить невозможно. После этого вакцина должна быть утверждена американским FDA (Управлением по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов). Я знаю, что в США уже разработана вакцина, которая находится на последней, четвертой, клинической стадии опытов. То, что вакцина так быстро прошла три первые стадии, вселяет большие надежды. Но мы пока не знаем, что покажут клинические опыты. Но да, надежда есть.
Есть ли уже определенные данные о возможных последствиях коронавируса для уже излечившихся больных?
Я пока не видела ни одного исследования, которое указывало бы на то, что коронавирус уже после излечения оказывает на организм какое-то длительное негативное влияние. Но прошло еще очень мало времени. Если считать, что эпидемия началась даже в ноябре, то с тех пор не прошло и полугода. Тем не менее, пока ничто не указывает на то, что люди, переболевшие коронавирусом, могут страдать от каких-то последствий болезни.
Расскажите, чем коронавирус COVID-19 отличается от обычного гриппа. Ведь и от гриппа нередко умирают.
Грипп – это действительно заболевание, смертность от которого составляет довольно высокий процент. Но коронавирус гораздо более контагиозный и распространяется гораздо быстрее. Если бы не это, если бы можно было уберечь от него пожилых людей и людей с хроническими заболеваниями, все было бы не так страшно, но, по опыту Китая и Италии, например, мы видим, что коварство этого вируса заключается в том, что он подобен огню, вспыхнувшему на сухом поле, когда пожар невозможно остановить. Подобно такому пожару, COVID-19 выкашивает слабую часть населения. Плюс они блокируют систему здравоохранения, и этот фактор тоже нельзя недооценивать. Эта болезнь сопровождается осложнениями, требующими, например, перевода на искусственное дыхание. Что произошло в Италии? Там просто не оказалось достаточно аппаратов для вентиляции легких, и врачи в прямом смысле были вынуждены решать, кому дать умереть, а кого лечить. Мы должны учитывать, что живем в развитой стране с достаточно развитой медициной и поэтому высокой продолжительностью жизни – пожилые люди и люди с иммунными заболеваниями составляют высокий процент населения.
Вы говорите о необходимости тотального карантина, но мы видим, как ужасно выглядит ситуация в Италии, где его уже ввели.
На мой взгляд, в Италии очень поздно начали проверять людей и принимать меры. Полагаю, что мы их сильно опередили и начали бороться с распространением коронавируса на достаточно ранней стадии. Они упустили момент. При этом, боюсь, нас тоже ожидает огромное количество заражений, тяжелые случаи, много смертей. У нас кривая будет гораздо более длинной, а процесс – гораздо более медленным. Меня, как эпидемиолога, эта ситуация очень пугает. Количество положительных ответов увеличивается ведь не только потому, что увеличивается количество проверок, хотя и поэтому тоже. И только время покажет, насколько наши прогнозы были реалистичны.
Гендиректор минздрава говорит про тысячи жертв. Вы согласны с этими прогнозами? И на что они опираются?
Я не могу назвать цифры, но я согласна с тем, что самое тяжелое нам еще предстоит. Мы не дошли еще и до середины этого процесса. Думаю, это только начало эпидемии. У нас это началось в начале февраля, и с тех пор мы работаем практически круглосуточно, отслеживая и изолируя каждого заболевшего, но цепочку заражения все равно остановить невозможно и количество больных стремительно растет, хотя страна уже герметично закрыта.
Я понимаю, что прогнозировать трудно, но каков ваш прогноз? Сколько времени будет длиться эпидемия и чего это будет нам стоить?
Точно этого не скажет никто. Есть мнение, что это продлится еще несколько месяцев. Другие специалисты говорят о годе. Есть и такие, которые считают, что пока все в той или иной форме этим не переболеют, эпидемия не прекратится.
По моим, довольно оптимистичным, оценкам, это может продлиться около полугода. Надо учитывать множество факторов. Смотрите, как подкачала погода. Поскольку вирус крайне чувствителен, и его можно уничтожить хлором, спиртом и мылом, у меня была надежда, что распространение может остановить и наша жара. Но погода этому не благоприятствует. Если допустить, что люди действительно будут подчиняться карантину и перестанут друг друга заражать хотя бы в той степени, в какой это максимально возможно, то к Рош а-Шана самое страшное будет позади. Но это довольно оптимистичный прогноз.
Как заканчиваются эпидемии? Как умирает вирус?
Этого никто не знает. Когда был SARS, а коронавирус одна из его вариаций, смертность была намного выше в процентном отношении, но он сошел на нет так же внезапно, как появился. В огромной степени это зависит от того, как вирус мутирует. Я не хочу пугать, но мы столкнулись с тем, что наука пока не понимает. Еще одна переменная – это лекарства и вакцины. Если к лету будет разработана вакцина и найдено лечение, я надеюсь, что мы переживем это лето, и все закончится. Но я повторюсь – это оптимистичная оценка. Может быть хуже.
Насколько хуже?
Может не появиться вакцина и лечение. Может не помочь солнце. И тогда жертв будет очень много. Гендиректор минздрава говорил, что жертвы могут исчисляться тысячами, не просто так, а на основании прогнозов ученых и врачей. Насколько вообще можно что-то прогнозировать на основании такого короткого периода. Мы ведь можем опираться только на существующие данные, а их очень, очень мало. И на чужой опыт, о котором мы знаем далеко не всё. Но всё, что мы знаем, говорит о том, что карантин – это единственный пока известный нам способ сдержать распространение коронавируса, пока не будет найдена вакцина.