Самоубийства военнослужащих-резервистов – не позор, а общая беда
"Такого-то числа в расположении части военнослужащий Н. обнаружен мертвым". Подобные тексты иногда публикует ЦАХАЛ. Чаще – не публикует, и о смертях молодых и полных сил людей узнают из городских чатов, публикаций в соцсетях или не узнают вообще.
На странице, где указаны имена военнослужащих, погибших в ходе нынешней войны, самой долгой в истории Израиля и до сих пор не завершившейся, нет их фотографий, нет их имен. Их признают погибшими военнослужащими – для того, чтобы можно было похоронить на военном участке кладбища, – но их семьи не получают признания, поддержки и помощи, положенных семьям военнослужащих. Потому что эти "военнослужащие Н." покончили с собой.
Сколько их? Мы не знаем. Знаем только, что с каждым новым призывом резервистов их становится все больше. И будет еще больше. Но говорить о них – не принято. Неудобно. Стыдно. Почему так происходит?
"Черная суббота" обрушилась на Израиль неподъемным и непереносимым ужасом единовременной мучительной гибели огромного количества людей, неизвестностью о судьбах похищенных. Потом начали поступать сообщения о гибели военнослужащих в боях с террористами, о гибели гражданских от ракетных обстрелов, об идентификации тел погибших 7 октября, о подтверждении смертей заложников. Резервисты, бросившие все и ушедшие на войну по срочным повесткам, получали продление срока резервистской службы на невиданные до сих пор в Израиле сроки – 200 дней, 300 дней, 400 дней подряд или с короткими перерывами.
Во время этих коротких перерывов предприниматели пытались восстановить свой бизнес, очень часто безуспешно, студенты заваливали сессии, наемные работники возвращались и узнавали, что на их место уже кого-то взяли, дети цеплялись за родителей и плакали, умоляя больше не уходить – а малыши переставали их узнавать.
Тот факт, что тяжело вокруг всем, не делает ситуацию легче. И кто-то не выдерживает. Отслужив сотни дней резервистской службы, собирая разваливающуюся на куски жизнь воедино, справляются не все.
Людям нужна помощь, но как ее получить, когда помощь нужна всем? Как о ней попросить, когда у тебя "вроде бы" все даже лучше, чем у некоторых, которых ты видел там. По крайней мере, все живы. Стыдно как-то признаться, что ты не выдерживаешь. И по очередной повестке они возвращаются в "милуим".
Мы не знаем, сколько самоубийств военнослужащих было с 7 октября 2023 года. Мы не знаем, насколько их стало больше "среднегодовых показателей". Возможно, кто-то не хочет этого знать. А те, кто знают, не хотят делиться этой информацией с обществом.
В ЦАХАЛе эта тема жестко табуирована. Вдовы и вдовцы, дети, родители, братья и сестры наложивших на себя руки пытаются выживать как-то сами. Им не полагается финансовая помощь от министерства обороны, как семьям погибших военнослужащих. Им не полагается психологическая помощь. Они не получают объятий и поддержки общества.
Давайте посмотрим правде в глаза: замалчивание проблемы суицидов во время военной службы не предотвращает новых суицидов, оно просто позволяет с этой проблемой не бороться. Замалчивание помогает "заметать под ковер" чьи-то ошибки, чью-то некомпетентность, чью-то ложь, чье-то равнодушие. Замалчивание помогает поддерживать семьи этих людей в состоянии пузыря отчуждения, в состоянии стыда. Но чего они должны стыдиться?
Самоубийство близкого человека – это беда, а не позор. Это огромная беда. И с бедой люди не должны справляться в одиночку. Нужно огромное мужество, чтобы посмотреть этой беде в глаза, чтобы заявить о ней во весь голос, чтобы сказать о ней вслух. В эти дни вам, возможно, попадались в социальных сетях перепубликации Луны (Елены) Сергиенко, которая потеряла брата. Влад Сергиенко 13 ноября 2024 года покончил с собой после 238 дней резервистской службы. У него осталась жена Аня и трое детей – двое детей Ани от предыдущих отношений, которых Влади растил с ней несколько лет, и их общий малыш Авиэль. Осталась мама, которая после смерти сына перенесла тяжелейший нервный срыв и до сих пор не может восстановиться. Осталась сестра Луна, которая пытается сейчас помочь семье покойного брата и которая борется за то, чтобы о проблеме самоубийств в армии перестали молчать.
"Армия не сообщает о суицидах. И я считаю, что это одна из тех вещей, которые необходимо поменять. Суицид – это табуированная тема, процент тех, кто решает свести счеты с жизнью, только растет после 7 октября. Мне кажется, что когда мы скрываем это, не говорим об этом – мы лишь увеличиваем проблему. Табуированная проблема вырастает до огромных масштабов, как будто в комнате есть слон, но мы его стараемся не замечать", – сказала Луна в беседе с корреспондентом Newsru.co.il.
Влад и Луна репатриировались в Израиль в рамках молодежных программ, Влад отслужил в ЦАХАЛе как солдат-одиночка. Семь лет назад он познакомился с Анной Балашовой, репатрианткой из России, у Ани было двое своих детей. Влад и Аня полюбили друг друга, начали жить вместе, и в 2023 году у них родился общий сын Авиэль, для Влада это был первый ребенок. Авиэль родился в июне, а когда малышу было четыре месяца, случилось 7 октября, и Влад сразу получил срочную повестку "цав 8". "Он ни минуты не сомневался: армия была очень важна для него, он активный резервист с 2018 года, с демобилизации со срочной службы в десантных войсках. Он призвался в октябре, и началась долгая служба", – рассказывает Луна.
Влад заходил на резервистскую службу в два "круга": призвавшись в октябре после "черной субботы", он освободился летом, отслужив 209 дней подряд. Из второго "круга" он уже не вернулся живым. После более 200 дней резервистской службы у границы с Ливаном Сергиенко вернулся домой "другим". У него изменилось поведение, он стал очень раздражительным, что было ему совершенно несвойственно, начал страдать проблемами со сном, он не мог ни на чем сосредоточиться. В какой-то момент его жена позвонила Луне и сказала, что им, кажется, нужно срочно обратиться к врачу – "с Владюшей что-то не так". Влад и сам признался: "Луна, мне нужна помощь, найди мне, пожалуйста, психиатра".
Луна обратилась в министерство обороны, в отдел реабилитации пострадавших ("агаф а-шикум"), где у нее взяли все данные брата и пообещали "проверить, как можно помочь". Параллельно она искала другие варианты. В больничной кассе "Маккаби", клиентом которой был Влад, ближайшая очередь к психиатру была через несколько месяцев. Частный психиатр тоже был найден, и даже не самый дорогой – 1300 шекелей за один прием, немалая сумма для семьи репатриантов с тремя детьми. Психиатр выписал Владу снотворные и антидепрессанты и сказал, что его следует отстранить от службы минимум на три месяца до стабилизации состояния. Но до армии эта информация не была доведена, а в часть Влада не передали информацию из отдела реабилитации минобороны о самом факте обращения за помощью. В октябре его вновь призвали на резервистскую службу. К тому времени ему стало немного лучше, он начал приходить в себя – но о стабилизации состояния речь все еще не шла. Влад поехал на второй круг "милуим", с которого уже не вернулся. 13 ноября он покончил с собой.
"Это же мужчины, понимаете, – рассказала Луна. – Им очень сложно признаться, что у них "болит душа". Мужчины среди мужчин, военные, они играют в героев, видимо, ему было проще уйти из жизни, чем победить это в себе. Это было очень болезненным сюрпризом даже для меня: я знала, что ему сложно, но я не предполагала, что он настолько сломлен".
Влада Сергиенко больше нет, его семья справляется с этой бедой в одиночку. Влад признан павшим воином ЦАХАЛа – отдел увековечивания памяти погибших ("агаф а-анцаха") зарегистрировал его, были организованы военные похороны. Но поскольку Влад покончил жизнь самоубийством, его семья не признается отделом по работе с семьями ("агаф а-мишпахот"), для них нет не пособий, ни льгот, ни психологической помощи. Нет ничего. Чтобы чего-то добиться, нужен адвокат, нужны деньги, силы, время на суды, которые затянутся на годы. Чтобы как-то жить – нужны деньги, силы. Нужна поддержка государства и общества. Которой семьи военнослужащих, покончивших с собой, автоматически лишены.
Чтобы помочь семье брата, Луна открыла краудфандинг: без помощи общества там, где нет помощи от государства, семье репатриантов просто не справиться.
Сестра Влада Луна и его вдова Анна также всеми силами пытаются пробить бетонную стену тотального замалчивания проблемы самоубийств военнослужащих. Почему они должны стыдиться своей беды? Почему дети Ани, которых Влад растил много лет и которые привыкли считать его папой, должны стесняться рассказывать одноклассникам о том, что произошло? Почему его мама, столкнувшаяся после внезапного самоубийства сына с тяжелейшими психологическими проблемами, не может получить адекватную помощь? Такая ситуация в корне порочна. И ее необходимо изменить.
Вы можете помочь семье Влада Сергиенко, приняв участие в сборе средств или поделившись этой статьей. Вы можете помочь своим близким, оказавшимся в тяжелой психологической ситуации, поговорив с ними.
Если вам тяжело, не медлите, обратитесь за психологической помощью сейчас.
Амута "Эран" ("Первая психологическая помощь") – 1201
Телефон Всеизраильского центра психологической устойчивости *5486
Центр работает с воскресенья по четверг 08:00-20:00.
Центры психологической помощи при больничных кассах:
"Меухедет": *3833
"Леумит": *507
"Маккаби": *3555
"Клалит": *8703